Михаил Шаромазов: «Музей работает не с прошлым, а с будущим»

 

Может ли музей работать на удаленке? Несмотря на падение посещаемости в прошлом году в три раза, Кирилло-Белозерский музей-заповедник нашел способы взаимодействия с туристами: материалы на его сайтах и в группах в социальных сетях набрали 9,4 миллиона просмотров за 2020 год. За счет чего руководство учреждения рассчитывает увеличить поток туристов не в виртуальном, а в реальном пространстве, если некоторые ограничения еще сохраняются?

 

Кирилло-Белозерский монастырь, основанный на берегу Сиверского озера в 1397 году преподобным Кириллом Белозерским, – один из старейших на Русском Севере. Государственный музей - заповедник, унаследовавший у монастыря название и призванный сохранить его памятники как культурную ценность, ведет свою историю с 1924 года. Сюда входит и главный филиал музея - заповедника – Музей фресок Дионисия в Ферапонтовом монастыре, включенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, куда ежегодно приезжает более 300 тысяч туристов.

В последние годы деятельность музея осуществляется и за монастырскими стенами: успешно работают музейный комплекс в Цыпине с деревянной церковью Ильи Пророка и Музей истории города Кириллова. Недавно появилось еще одно подразделение – Музей летчика, Героя Советского Союза Евгения Преображенского, появились филиалы и за пределами Кирилловского района. В Вологде это Музей - квартира писателя Василия Белова, в Соколе – будущий Дом - музей Анастасии Цветаевой, в Вытегорском районе – церковь Богоявления в Палтоге и церковь Ильи Пророка в Саминском Погосте, уникальные памятники древнерусского деревянного зодчества. Пандемия и связанные с ней ограничения внесли свои коррективы в налаженный механизм работы Кирилло-Белозерского музея-заповедника, однако это не стало препятствием для его развития. Перспективы учреждения генеральный директор Михаил Шаромазов видит четко и ясно – на десятилетия вперед.

Фото Александра Новожилова

 

– Михаил Николаевич, как музею удается адаптироваться к «предлагаемым обстоятельствам» в условиях пандемии, которые стали большим стрессом для всей сферы культуры и туризма?

– Сейчас стало привычным говорить, что мы живем в тяжелое время, что пандемия нас выбила из колеи, и так далее. Действительно, посещаемость и доход Кирилло-Белозерского музея-заповедника за прошлый год упали в три раза. Но показатель работы музея. Он должен хранить свои коллекции и рассказывать о них, и выполнению этих функций не могут помешать никакие ограничения – вопрос только в том, как это организовать. Если раньше было только понимание, что музею необходимо  присутствовать в соцсетях, то в период пандемии мы активно занялись этой работой.

Участие в подготовке материалов для сайта и соцсетей было вменено в обязанности всем научным сотрудникам музея. Появились тематические  видеоэкскурсии, рассказы об отдельных памятниках, представление наших экспозиций и фондов. Эта работа с посетителем на расстоянии полезна в любой ситуации, но особенно актуальна в период пандемии. Сейчас мы пришли почти к формату ТикТока: делаем короткие ролики на минуту-полторы. В 2020 году материалы в группах музея в социальных сетях набрали 7,5 миллиона просмотров: никогда раньше мы не видели таких цифр, и темп, который взяли весной, стараемся не снижать. Единственное – пока непонятно, может ли музей как-то монетизировать эту работу, но в любом случае это направление правильное.

Опыт показывает, что какое-то время на удаленке могут находиться все сотрудники музея. Казалось бы, отдел учета и хранения, постоянно работающий с памятниками, должен в полном составе быть на посту. Но к 2020 году музей создал электронную базу данных, и более 95 % наших экспонатов представлено в Государственном каталоге музейного фонда России, который доступен онлайн. Кроме того, во всех экспозициях и фондах музея установлена электронная система мониторинга климата. Все это вместе дает потрясающие возможности и облегчает работу.

 

– Тем не менее лишиться двух третей дохода – это серьезно. Насколько критично это оказалось для музея?

– Доходы для музея важны прежде всего, чтобы сохранить необходимый уровень заработной платы для сотрудников. Конечно, у федерального музея большие финансовые и организационные возможности. Министерство культуры сделало все, чтобы минимизировать наши потери: государство поддержало нас и в части пополнения фонда оплаты труда, и по выплатам обязательных платежей для обеспечения функционирования музея. Только в декабре прошлого года мы получили дополнительно 17 миллионов рублей.

 

– Самая затратная статья расходов музея – это реставрация. Как шла эта работа в период ограничений?

– Музей выполнил все плановые показатели по реставрации и памятников архитектуры, и движимых объектов. В положенное время мы перевели на удаленную работу 30 % сотрудников, но реставраторы вернулись в музей раньше других, потому что они и так работают  достаточно изолированно, в отдельных мастерских. Активно восстанавливаются предметы из коллекций иконописи, народного искусства, тканей и книг. Два года назад музей получил лицензию на реставрацию музейных предметов. 

В штате работает более 20 аттестованных специалистов, открыты три новые реставрационные мастерские: темперной живописи, тканей и книжных памятников. В 2020 году завершены работы на четырех башнях XVII столетия (одна еще в работе, а всего их шесть) и на Тюремном дворе – так называется участок крепостной стены длиной более 120 метров.

 

– Сфера туризма в прошлом году испытала огромное потрясение в связи с коронавирусом: были введены жесткие ограничения, и люди сами опасались отправляться в дальние поездки. Впереди – новый туристический сезон. Какими видятся его перспективы?

– Если говорить о туризме, то серьезно пострадал, на мой взгляд, круизный туризм. Если в 2019 году речные круизные теплоходы дали нам 89 тысяч посетителей, то в 2020-м к нам прибыли на них только шесть тысяч человек. Казалось бы, это однозначно потеря для музея, но мы извлекли из этой ситуации и пользу.

Дело в том, что до 13 августа прошлого года нам было разрешено водить группы численностью не более пяти человек. Это было практически индивидуальное обслуживание, люди остались очень довольны такой формой работы, и мы получили массу положительных отзывов. Сейчас разрешены группы до 15 человек (школьников может быть до 20), но это тоже достаточно компактные и удобные для обслуживания группы. Думаю, что возвращаться к группам по 35 человек, наверное, и не нужно.

Прогнозы на сезон речных круизов печальные: в 2021 году количество судозаходов в Кирилловский район по сравнению с 2019-м снизится вдвое – более чем с 600 примерно до 300. Требования Роспотребнадзора таковы, что загрузка теплоходов не может быть полной. Однако речные круизы – далеко не «наше все». В 2019 году общее число посетителей музея составило 320 тысяч человек, и пассажиры теплоходов – чуть меньше трети от этого количества.

Основной наш посетитель – индивидуальный турист, путешествующий на личном автомобиле. Люди сейчас охотно к нам едут, потому что в Кириллов и Ферапонтово ведет великолепная дорога – это отмечают и москвичи, и петербуржцы. Кроме того, границы открыты далеко не полностью, и, как показывает статистика, в Турцию, а это самое популярное зарубежное туристическое направление, собирается выехать значительно меньшее число россиян, чем в предыдущие годы. Поэтому мы можем надеяться, что они поедут в том числе и к нам, и даже рассчитываем на увеличение турпотока, тем более что  в январе этого года к нам приехало на 70 % больше людей, чем в январе 2020-го.

Препятствием для поездок по стране, не менее серьезным, чем временные ограничения, связанные с пандемией, является по-прежнему низкий уровень индустрии гостеприимства. По данным администрации Кирилловского района, на его территории могут одномоментно разместиться на ночлег 700 человек. Но все ли они будут иметь возможность воспользоваться нормальным туалетом и душем, смогут ли поесть то, что хотят? Ответов на эти вопросы нет. Чтобы действительно развивать внутренний туризм, в инфраструктуру необходимо вложить немалые средства, и не надо думать, что они должны быть бюджетными: нужно подталкивать к этому частный бизнес. Государство сделало главное – построило дороги, а дальше нужно строить все то, что должно быть вокруг туристического потока.

Строительство новых объектов – кафе и ресторанов, гостиниц и баз отдыха – до недавнего времени чрезвычайно осложнялось требования миприродоохранного законодательства. Все населенные пункты Кирилловского района находятся на территории национального парка «Русский Север", и это делало строительство практически невозможным.

В декабре прошлого года был принят Федеральный закон № 505 - ФЗ о внесении изменений в Федеральный закон «Об особо охраняемых природных территориях ». Согласно ему земельные участки населенных пунктов, расположенных на ООПТ, возвращаются в гражданский оборот: здесь снова будет разрешено как индивидуальное жилищное строительство, так и создание объектов социальной инфраструктуры. Когда будут приняты все необходимые подзаконные акты, можно будет говорить о привлечении  инвесторов для развития индустрии гостеприимства.

 

– Как музей, со своей стороны, может способствовать развитию туристической инфраструктуры?

– Я как руководитель убежден: вокруг музея надо зарабатывать на порядок, а то и на два больше, чем зарабатывает сам музей. Прежде всего, приезжая в новое место, люди хотят пробовать местную кухню. Достаточно посмотреть на Чагоду с ее серыми щами. Вроде ничего сложного, но только им пришло в голову, что щи – это то ради чего можно туда приехать. На Вологодчине – огромные рыбные богатства, большое количество дикорастущих грибов и ягод, но нигде не предлагают блюд, приготовленных из них. Взять хотя бы соседнюю Карелию: в какой бы ресторан вы ни пришли, там будет национальная карельская кухня. У нас же почему-то ничего подобного нет. Возможно, толчок развитию в этом направлении могли бы дать гастрономические конкурсы и фестивали, а музей, наверное, мог бы стать одним из организаторов такого действа.

Фото Сергея Богданова

– Какими новинками вы порадуете гостей в предстоящем турсезоне?

– К началу мая мы откроем два хранения фондов – они разместятся в двух башнях, отреставрированных в 2019 году. В Вологодской башне будет открытое хранение фонда иконописи, в котором около 700 икон, а в Белозерской башне покажем коллекции резного и расписного дерева.

Коллекция прялок нашего музея насчитывает около четырех тысяч единиц хранения. Нигде в стране вы больше не увидите такого объема показа ни иконных, ни народных коллекций.

 

– В августе исполнится два года Музею Евгения Преображенского. К этому проекту музей долго шел. Оправдались ли связанные с ним надежды?

– Мы давно должны были сделать Музей Преображенского: уровень и значение подвига, совершенного им и его группой, не осознаны до сих пор. Август 1941 года для нашей страны – это, безусловно, трагедия: и гибель людей, и потеря территорий, и продвижение врага к сердцу Родины. Бомбардировка Берлина, которой командовал Преображенский, предпринятая в самом начале войны, стала для страны зарницей победного салюта 1945 года. Это не принесло стратегического преимущества, но психологически было чрезвычайно важно, продемонстрировав четкое понимание того, что наше дело правое и победа будет за нами.

Музей Преображенского пользуется спросом и интересен посетителям. При всем количестве разговоров о Великой Отечественной войне у нас очень мало музеев, рассказывающих о ней. На мой взгляд, музеи, соответствующие современному уровню, стали появляться только сейчас. Таковы теперь Музей Победы на Поклонной горе в Москве, экспозиция объединения «Ленрезерв» в Санкт-Петербурге. Они наполнены огромным количеством реальных фактов и очень активно воздействуют на посетителя эмоционально. Мы стараемся работать именно в этом тренде.

Кроме того, Музей Преображенского – это важный шаг к созданию Музея героев. Нам не хватает рассказов о войне глазами жителей Кирилловского района: через конкретных солдат, которые воевали, попадали в концлагеря, через истории женщин, которые копали траншеи и работали в тылу за ушедших мужчин...

Казалось бы, что Кириллов – сугубо тыловой город, но все в его жизни изменилось именно в июне 1941-го. 22 июня – это день памяти Кирилла Белозерского, день традиционной Кирилловской ярмарки. И вот общий праздник перерастает в общую боль и трагедию, трагедию каждого конкретного человека. 10 тысяч жителей района ушли на фронт, три тысячи из них не вернулись. Я держал в руках похоронки – они писались в двух экземплярах: один отправляли родным, второй оставался в военкомате. Первая похоронка в Кирилловский район пришла в начале июля 1941 года...
Конечно, в Военно-историческом музее в Берлине раздел о Второй мировой войне производит не менее глубокое впечатление: эти люди тоже погибали. Но здесь – наша земля, мы их не звали и должны были уничтожить врага. Каждый наш солдат воевал за себя, свою семью, свое будущее, за свой язык, свою национальную идентичность. Вот об этом и будет наш Музей героев, и Музей Преображенского – его часть.

 

– Реставрация каких музейных объектов планируется в ближайшее время?

– В конце прошлого года Министерство культуры приняло решение, что музей-заповедник сам будет заказчиком реставрационных работ на своих памятниках: мы давно говорили, что это необходимо, процесс контроля за работами упростится. В январе у нас
закончился первый конкурс на реставрацию стен Нового города стоимостью около 500 тысяч рублей. Сейчас музей выступает заказчиком двух проектных контрактов, достигнуты договоренности о выделении средств на реставрацию на период до 2023 года – в целом это более 1,5 миллиарда рублей. В конце февраля начались работы на стенах Нового города.
 

– То есть нынешним летом монастырь встретит гостей в строительных лесах?

– Думаю, что так будет ближайшие три-четыре года, но стены закроют не все сразу, а по частям. К 2023 году мы закончим реставрацию стен XVII века и приступим к стенам XVI века. Вообще реставрация в музее – процесс, который не останавливается никогда, и, планируя его, надо мыслить другими категориями времени. Музей работает не с прошлым, не с сегодняшним и не с завтрашним днем – музей работает с будущим, поэтому перспектива нашей деятельности должна просматриваться хотя бы на сто лет вперед.
Надеюсь, что будет решен вопрос и по реставрации Народного дома, где расположен Музей Преображенского, но средств на нее пока нет. Есть необходимость в проведении работ в деревянной церкви Ильи Пророка в Цыпине. Для реконструкции церкви Козьмы и Дамиана с Леждомского погоста Грязовецкого района Вологодской области музей ищет частного инвестора, но сейчас ситуация в экономике такова, что это достаточно сложно. Пока пронумерованные и аккуратно сложенные бревна разобранной церкви хранятся на территории музейного комплекса в Цыпине. Реставрация деревянной церкви Богоявления в Палтоге в целом завершена, но предстоят еще внутренние работы. Необходимо разработать проект реставрации церкви Ильи Пророка в Саминском Погосте: этот памятник архитектуры, как и церковь в Палтоге, находится на территории Вытегорского района. Средства на проектные работы по нему выделены в прошлом году Центральной дирекцией по реставрации и строительству.
 

– Об Ильинской церкви в Саминском Погосте расскажите поподробнее: почему она заинтересовала музей, в чем ее ценность?

– Мне кажется, что у нас в области нет понимания того, насколько это уникальный памятник. Храм был построен за 70 лет до церкви Успения в Кондопоге в Карелии, сгоревшей три года назад, и является ее прообразом. Кроме того, кондопожская церковь стояла рядом с местным ЦБК и просто поглощалась территорией завода. В Самине же мы видим настоящее северное русское поселение: под углом к реке, по обоим ее берегам стоят большие рубленые, не обшитые даже досками дома, не говоря уж ни о каком сайдинге. Туда ведет хорошая дорога: Саминский Погост находится в полутора километрах от трассы Вологда – Медвежьегорск. В самой церкви сохранилось расписное «небо». Сейчас оно закрашено голубой масляной краской: это сделали, когда церковь в советское время использовалась как учреждение культуры, но данный факт как раз дает возможность восстановить его. Иконы из иконостаса Ильинской церкви, хранящиеся в Вытегорском музее, были закрашены той же голубой краской. Надеюсь, что «небо» в Саминской церкви удастся восстановить так же, как и в Палтоге: в Богоявленской церкви сохранилось 10 из 16 его частей. Это уникальная деталь, характерная для северного деревянного церковного зодчества, то, что является огромной ценностью и будет интересно многим.

Также требуют реставрации объекты в Ферапонтове, в частности, Казенная палата и надвратные церкви. Это объекты, переданные РПЦ, но музей продолжает контролировать их состояние.

 

– Три года назад у музея-заповедника возникла напряженность в отношениях с Вологодской митрополией, предъявившей права на ряд музейных зданий. Насколько благополучно для вас разрешилась эта ситуация?

– Нам удалось достичь консенсуса благодаря тому, что шаги навстречу друг другу сделали обе стороны. Был подписан протокол, который устроил всех участников процесса: и митрополию, и музей-заповедник, и Министерство культуры. Мы передали Церкви одно из помещений в Кирилло-Белозерском монастыре, одно – в Ферапонтовом, договорились о передаче еще одного помещения в Кириллове в 2021 году.

В то же время митрополия отказалась претендовать на центральный комплекс в Ферапонтове: предполагалось регулярно служить в церкви Мартиниана, которая пристроена к южной стене собора Рождества Богородицы, где находятся фрески Дионисия. Мы договорились о том, что службы там будут проходить только в теплое время года и не несколько дней подряд, чтобы была возможность нормализовать климат в церкви. Таким образом, мы сохранили возможность влиять на температурно-влажностный режим всех помещений, которые связаны с собором, и можем гарантировать сохранность этого комплекса. Подчеркиваю, что это результат взаимных уступок. Если вопросы и дальше будут решаться в этом же ключе, то проблем во взаимоотношениях музея и Церкви не возникнет.

 

– Впереди – лето, когда и жители области, и гости из других регионов ждут традиционных летних фестивалей. Кирилло-Белозерская осада, Ильинские гулянья в Цыпине, праздник «Иллюзии старого села» в Ферапонтове – все это состоится?

– Летние фестивали мы планируем, но пока решение о разрешении массовых мероприятий правительством Вологодской области не принято. Но, как бы ни сложились обстоятельства, Кирилло-Белозерский музей-заповедник готов к любому сценарию.

Ольга Павлова